., 61 - 22 марта 2010 20:42

Фрейд (поздний):
"невроз — следствие маниакального страха смерти и одновременно влечения к ней"

просто болен..

"Периоды глубокой депрессии сменялись отчаянными лихорадочными страхами.
Много лет Зигмунд Фрейд боялся ездить железной дорогой, а когда переборол
эту фобию, ее сменила другая: опоздать на поезд, Фрейд стал приезжать на
вокзал за несколько часов до отправления. Неведомо откуда взявшаяся
боязнь оказаться в Риме одолела психоаналитика, но и ее он смог перебороть,
и без поездок в Рим прожить уже не мог.

Фрейд всю жизнь коллекционировал старинные ценности: вазы, статуэтки, амулеты,
все три тысячи предметов, вероятно, тревожили и завораживали подсознание
Фрейда лишь для того, чтобы материальным путем доказать присутствие смерти
в каждой клетке нашей жизни. Проанализировав это, Фрейд, провозгласил:
невроз — следствие маниакального страха смерти и одновременно влечения к ней.
В канун 1901, наступления нового столетия, Фрейд грустно отметил, что новый
век примечателен тем, что содержит день его смерти... О физическом здоровье
доктор Фрейд никогда не заботился, он выкуривал по двадцать сигар в день,
хотя его домашний врач настоятельно рекомендовал ему бросить курить.

Когда врачи обнаружили у Фрейда в горле крошечную опухоль, была надежда что
несложная операция избавит доктора от недуга. Чтобы не тревожить родных Фрейд
сказал, что пошел погулять и вернется через несколько часов. Глубокой ночью
раздался звонок из клиники: Марте Фрейд сообщили, что ее муж у них, операция
прошла плохо, едва ли удалось остановить кровотечение, смерть уже протянула
ему свою ледяную руку. Фрейд пытался вызвать доктора, но звонок оказался сломан,
ни говорить, ни кричать, ни шевельнуться мученик не мог. Жизнь ему спас...
душевнобольной карлик! По волшебному случаю, пациент заглянул в палату, увидев
ужасающее зрелище, бросился в коридор, хватал медиков за подолы халатов и
кричал до тех пор, пока одна сестра милосердия не согласилась пойти посмотреть,
что же произошло.
...
Перед смертью он уничтожил большую часть своих дневников, со словами: «Я не хочу,
чтобы психоанализ воспринимался как порождение поврежденного разума»."